«Пульс многорукого Шивы»
режиссер Роберт Олтман, 2003.
Генетически связанный с театром, кинематограф внимателен к теме человека на сцене. Музыканты, актеры, спортсмены, гладиаторы, цирковые исполнители становились героями не только многочисленных байопиков и производственных драм, но даже триллеров и боевиков. «Труппа» Роберта Олтмана, в непринужденной манере повествующая о рождении балетного спектакля из пота на репетициях, вынужденных замен, обид, бытовых случайностей и воли худрука Альберто Антонелли (Малькольм Макдауэлл), сплавляющей танцоров, костюмеров и светотехников для осуществления новой постановки, встраивается в ряд высказываний именитых кинорежиссеров о людях, работающих на сцене.
От начальных титров, переливающихся всеми цветами побежалости на фоне футуристического балета, до самого финала Олтман раскачивает «Труппу» в волнообразном ритме, «поднимаясь» на сцену с отточенными, выстроенными до мелочей шоу чикагского балета «Джоффри» и «спускаясь» в зазеркалье репетиционных залов, где вдоль станков синхронно движутся танцоры в тренировочных костюмах и гетрах. Каждый раз по-иному человеческая фигура заполняет пустое, сопротивляющееся вторжению живого тела пространство, мышцы под облегающим трико напрягаются и опадают в такт ультрасовременной музыке, или восточному мотиву, или фламенко. Струи света софитов следят за танцорами, перечеркивая зеркало огромной театральной сцены и помогают лентам и сплетенным рукам соединить разрозненные атомы - двигающихся человечков.
Чередование белых страниц репетиций и ярких картинок с феерическими шоу нанизано на историю рядовой танцовщицы Лоретты Райан. Лоретту сыграла Нив Кемпбелл, по рассказу которой Барбарой Тернер написан сценарий «Труппы». Райан, расставшаяся с бойфрендом незадолго до описанных в фильме событий, в паузе между изнурительными буднями, проживаемыми в бело-зеркальном репетиционном зале, знакомится с поваром (Джеймс Франко). В ногу с налаживающейся личной жизнью идет и карьера Лоретты: ценой чужой ошибки она становится одной из ведущих исполнительниц Чикагского балета, в финале уступая из-за травмы место другой танцовщице, тем самым становясь очередной ступенью для вздымающейся вверх сюжетной волны. Смысловые акценты в кардиограмме действия расставлены точно и неприметно: история восхождения танцовщицы, триада на понижение - репетиция-шоу-пародия, вспомогательные линии новичков коллектива и его примы, творческие поиски балетмейстеров, чьи слова подчас противоречивы и непонятны участникам труппы.
Олтман позволяет рабочему процессу стать главным действующим лицом, устранив впечатление скомпонованности кадра и «подстроенности» сцен. Камера постоянно находится в движении, «танцует» на свой лад вместе с труппой. Вкрадчиво-короткий монтаж стремится ухватить все оттенки действа. Сумки, брошенные на сцене во время финального прогона, недоеденный обед на столе худрука, техник проходит перед камерой, подглядывающей из-за кулис на фантастическую постановку о зарождении мира, - блестки случайности, подмешанные Олтманом к биению сюжетных волн, проникают из большого мира в кадр и на сцену, координируя пульс замкнутых сценических пространств с биением жизни вовне.
Приближаясь к берегу финальных титров, волна рассказа о Чикагском балете нарастает девятым валом - премьерой космогонической «Голубой змеи», оформленной в духе кубофутуристического Босха. Каждый танцор, вновь рассказывая изначальный миф, со-участвует в поддержании космического ритма – пульса великого Шивы, в жилах которого бежит и кровь, и вода, и свет, записанный Олтманом на пленку.