«This is a journey into the sound»
Комиксы, еще лет 10 назад ассоциируемые с потрепанной подшивкой американских «Веселых картинок», по которым в Асашай снимают про летучих людей, ныне выросли в жанровое древо о трех стволах: классический комикс-сказка, парадоксальный комикс-драма и привитый ко второй ветке разносортный комикс-деконструктор от эпических «Хранителей» до мелкобюджетного «Защитнега». Популярность иллюстрированной книжечки вовсе не обещает успеха ее экранизации у зрителей, и потому главная головная боль студий – найти постановщика, который сможет не просто ре- анимировать брендовые картинки до стадии видеозомби, но окропить их живой водой большого кино. Есть режиссеры, чей талант раскрылся в полной мере именно на комиксах, как стало со Снайдером, другие, уже прославленные постановщики, были призваны студиями «под ружье» ввиду ширящегося спроса на оживление рисованных страничек, как случилось с Гаем Ричи, продюсером у которого начинал постановщик «Kick-Ass» Мэттью Вон.
Первый опус Вона-режиссера криминальный «Слоеный торт» (2004) испечен в той же кондитерской, что верой и правдой служила в 90-х Гаю и Квентину, второй коктейль Вона – фэнтази «Звездная пыль» (2007) заставил зрителей говорить не только о своеобразии вкуса, но и о широте жанровых интересов британца. За основу третьей работы Вон, уже убедивший аудиторию в своем умении приготовить из ингредиентов обычно не смешиваемых стилей и сюжетных клише принципиально новое блюдо, взял марвеловский сюжет о пареньке, в приступе социальной самоидентификации решающем примерить трико супергероя.
Надев выписанный из интернет-магазина по-лягушачьи зеленый костюм, Дейв Лизевски (Аарон Джонсон) оказывается по ту сторону кривого зеркала, откуда еще отчетливей, чем из школьного коридора или родительской кухни, видны вытаращенные глаза и пускающие слюни рты охочих до виртуальной крови и равнодушных к ближнему ближних. Но если для «настоящего» супергероя облачение в обтягивающую униформу проявляет все его нечеловеческие силы, то кермитовский костюм Дейва подчеркивает его слабости и несоответствие героическому стандарту во всем от внешности до поступков. Чуть мешковатое трико, дополненное походными желтыми ботинками, облегает ломкую фигуру романтического Ромео, а не привычного борца с пороками – эта основополагающая для экшна роль отведена Папане (Николас Кейдж) и его дочурке Убивашке (Хлоя Моретц), которые охотятся за на венчающим пищевую цепь хищником Фрэнком Д’Амико (Марк Стронг). Голос Мэттью Вона то усиливается до крика (можно ли карикатурней обрисовать беспросветно-черное зло, чем лысая башка Стронга между поп-артистскими постерами с револьверами?!), то грохочет проповедью («Говорят, что, если нет дара, значит нет ответственности. Это неправда!»), зудит пародией и стихает до шепота подростковых любовных признаний.
С трудом верится, что «единственная суперспособность» Аарона Джонсона – «быть невидимкой для девчонок», но именно это качество побудило его героя поиграть в Человека-Паука, чье главное отличие от Питера Паркера – внимание девушек. «Волшебное преображение» Лизевски заключается в снятии очков, которые вкупе с неуемными кудрями полностью скрывали лицо будущего «супергероя». Особенность его костюма оставить открытой не ту часть лица, что предписана супермужчинам: если взрослые суперы обнажают мужественный рот (еще Кидман говорила, что все очарование Бэтмена Килмера вокруг его губ, и конечно пародийный кейджевский Папаня именно таков – даже усы приклеивает), то лягушачий костюм огромные детские глаза Дэйва, которые постоянно находятся в движении. Оператор не устает показывать ресницы Джонсона на просвет, а сам актер – поднимать долгую бровь. Неуместность пребывания школьника в супергеройском зазеркалье отыграна приплясывающей неуверенной походкой: Пипец ходит, как босой, как голый среди одетых, он еле касается земли, чтоб быть менее заметным.
Куда Пипец не бросит взгляд наивно расширенных глаз, всюду одно и тоже: респектабельные и заурядные обыватели, равнодушные ко всему вокруг, не всегда осознанно, но вполне закономерно воздают волку волково. Да только правило «если я в дерьмо не лезу, оно меня не запачкает» не работает, и Фрэнк Д’Амико может выстрелить в любого. Дэйв Лизевски задает вопросы себе «Кто ты есть? Чего ты хочешь?» и окружающим «Три урода бьют одного парня, и вы спрашиваете, что со мной?!» Он живет в мире, где «герои есть только в комиксах, а отморозки настоящие» и где интернет, что волшебное зеркальце, отражает невзыскательность массовых симпатий. Действуя на свой страх и риск, совершая осознанный выбор, Дэйв и сын Д‘Амико двигают сюжет, тогда как плохиши и «настоящие суперы» строго по программе продолжают ряд злодеяния/месть, выходящий за временные рамки фильма. Фрэнк самой судьбой помеченная шельма (шрам на лбу издевательски перелицованная аллюзия на «избранного» Гарри Поттера), он составляет детское меню под крики пыток и завтракает кексами, на которые глаз камеры падает сразу же после маркквинновской «Кровяной головы»: подобно наместнику из «Возвращения короля», Фрэнк не просто жестокосердный убийца, он людоед. Вселенское зло, с которым схватились Пипец, Папаня и Убивашка, точь-в-точь герой металлического анекдота 90-х, в котором два слушателя пытаются разобрать гроулинг вокалиста: «Что он поет-то? – Мне слышится «хозяин». – А мне слышится «сатана»!»
Фильм Мэттью Вона, взращенный на третьем стволе комиксова древа, прекрасен не только музыкой, простреленными головами и хореографией а-ля «Килл Билл», но и изобретательными штрихами, вроде плаката с женой режиссера Клаудией Шиффер, на фоне которого расходятся супергерои, или кадров, подсмотренных из микроволновки. Вслед за «лягушонком», попавшим в Тридесятое королевство, расширенными от удивления глазами зритель подглядывает за кулисы нью-йоркской декорации в не по-пристовски опрокинутый мир супергероев.
Комиксы, еще лет 10 назад ассоциируемые с потрепанной подшивкой американских «Веселых картинок», по которым в Асашай снимают про летучих людей, ныне выросли в жанровое древо о трех стволах: классический комикс-сказка, парадоксальный комикс-драма и привитый ко второй ветке разносортный комикс-деконструктор от эпических «Хранителей» до мелкобюджетного «Защитнега». Популярность иллюстрированной книжечки вовсе не обещает успеха ее экранизации у зрителей, и потому главная головная боль студий – найти постановщика, который сможет не просто ре- анимировать брендовые картинки до стадии видеозомби, но окропить их живой водой большого кино. Есть режиссеры, чей талант раскрылся в полной мере именно на комиксах, как стало со Снайдером, другие, уже прославленные постановщики, были призваны студиями «под ружье» ввиду ширящегося спроса на оживление рисованных страничек, как случилось с Гаем Ричи, продюсером у которого начинал постановщик «Kick-Ass» Мэттью Вон.
Первый опус Вона-режиссера криминальный «Слоеный торт» (2004) испечен в той же кондитерской, что верой и правдой служила в 90-х Гаю и Квентину, второй коктейль Вона – фэнтази «Звездная пыль» (2007) заставил зрителей говорить не только о своеобразии вкуса, но и о широте жанровых интересов британца. За основу третьей работы Вон, уже убедивший аудиторию в своем умении приготовить из ингредиентов обычно не смешиваемых стилей и сюжетных клише принципиально новое блюдо, взял марвеловский сюжет о пареньке, в приступе социальной самоидентификации решающем примерить трико супергероя.
Надев выписанный из интернет-магазина по-лягушачьи зеленый костюм, Дейв Лизевски (Аарон Джонсон) оказывается по ту сторону кривого зеркала, откуда еще отчетливей, чем из школьного коридора или родительской кухни, видны вытаращенные глаза и пускающие слюни рты охочих до виртуальной крови и равнодушных к ближнему ближних. Но если для «настоящего» супергероя облачение в обтягивающую униформу проявляет все его нечеловеческие силы, то кермитовский костюм Дейва подчеркивает его слабости и несоответствие героическому стандарту во всем от внешности до поступков. Чуть мешковатое трико, дополненное походными желтыми ботинками, облегает ломкую фигуру романтического Ромео, а не привычного борца с пороками – эта основополагающая для экшна роль отведена Папане (Николас Кейдж) и его дочурке Убивашке (Хлоя Моретц), которые охотятся за на венчающим пищевую цепь хищником Фрэнком Д’Амико (Марк Стронг). Голос Мэттью Вона то усиливается до крика (можно ли карикатурней обрисовать беспросветно-черное зло, чем лысая башка Стронга между поп-артистскими постерами с револьверами?!), то грохочет проповедью («Говорят, что, если нет дара, значит нет ответственности. Это неправда!»), зудит пародией и стихает до шепота подростковых любовных признаний.
С трудом верится, что «единственная суперспособность» Аарона Джонсона – «быть невидимкой для девчонок», но именно это качество побудило его героя поиграть в Человека-Паука, чье главное отличие от Питера Паркера – внимание девушек. «Волшебное преображение» Лизевски заключается в снятии очков, которые вкупе с неуемными кудрями полностью скрывали лицо будущего «супергероя». Особенность его костюма оставить открытой не ту часть лица, что предписана супермужчинам: если взрослые суперы обнажают мужественный рот (еще Кидман говорила, что все очарование Бэтмена Килмера вокруг его губ, и конечно пародийный кейджевский Папаня именно таков – даже усы приклеивает), то лягушачий костюм огромные детские глаза Дэйва, которые постоянно находятся в движении. Оператор не устает показывать ресницы Джонсона на просвет, а сам актер – поднимать долгую бровь. Неуместность пребывания школьника в супергеройском зазеркалье отыграна приплясывающей неуверенной походкой: Пипец ходит, как босой, как голый среди одетых, он еле касается земли, чтоб быть менее заметным.
Куда Пипец не бросит взгляд наивно расширенных глаз, всюду одно и тоже: респектабельные и заурядные обыватели, равнодушные ко всему вокруг, не всегда осознанно, но вполне закономерно воздают волку волково. Да только правило «если я в дерьмо не лезу, оно меня не запачкает» не работает, и Фрэнк Д’Амико может выстрелить в любого. Дэйв Лизевски задает вопросы себе «Кто ты есть? Чего ты хочешь?» и окружающим «Три урода бьют одного парня, и вы спрашиваете, что со мной?!» Он живет в мире, где «герои есть только в комиксах, а отморозки настоящие» и где интернет, что волшебное зеркальце, отражает невзыскательность массовых симпатий. Действуя на свой страх и риск, совершая осознанный выбор, Дэйв и сын Д‘Амико двигают сюжет, тогда как плохиши и «настоящие суперы» строго по программе продолжают ряд злодеяния/месть, выходящий за временные рамки фильма. Фрэнк самой судьбой помеченная шельма (шрам на лбу издевательски перелицованная аллюзия на «избранного» Гарри Поттера), он составляет детское меню под крики пыток и завтракает кексами, на которые глаз камеры падает сразу же после маркквинновской «Кровяной головы»: подобно наместнику из «Возвращения короля», Фрэнк не просто жестокосердный убийца, он людоед. Вселенское зло, с которым схватились Пипец, Папаня и Убивашка, точь-в-точь герой металлического анекдота 90-х, в котором два слушателя пытаются разобрать гроулинг вокалиста: «Что он поет-то? – Мне слышится «хозяин». – А мне слышится «сатана»!»
Фильм Мэттью Вона, взращенный на третьем стволе комиксова древа, прекрасен не только музыкой, простреленными головами и хореографией а-ля «Килл Билл», но и изобретательными штрихами, вроде плаката с женой режиссера Клаудией Шиффер, на фоне которого расходятся супергерои, или кадров, подсмотренных из микроволновки. Вслед за «лягушонком», попавшим в Тридесятое королевство, расширенными от удивления глазами зритель подглядывает за кулисы нью-йоркской декорации в не по-пристовски опрокинутый мир супергероев.
